Алексей
Иванов

Пермский писатель на пути к полному собранию сочинений.

За развитием писателя из Перми Алексея Иванова наблюдать очень любопытно. Лично я не помню таких книгоиздательских феноменов. Славу составил ему дебютный (по существу) роман «Золото бунта», о котором в прессе уже столько наговорено-переговорено, от «хм-хм, поглядим-посмотрим» до «Иванов – золотовалютный резерв русской литературы». (Кстати, последнее утверждение, принадлежащее критику из «Афиши» Льву Данилкину, двусмысленно. Почему «валютный»? Золотой фонд – это понятно, но при чем тут «валюта»? Означает ли это, что он, так сказать, писатель «конвертируемый», то есть и для Запада сгодится, когда Сорокин с Ерофеевым ему окончательно обрыднут? Ну так для этого уже Борис Акунин имеется.)

Но «Золото бунта» вовсе не дебют, а последний роман, написанный Ивановым. Затем полным изданием вышел «Сердце Пармы», то есть предпоследний роман (усеченный вариант был издан много раньше). Потом издательство «Азбука», раскручивающее пермскую знаменитость, выпустило «Географ глобус пропил», симпатичный роман о безалаберном учителе географии и его трудных учениках. И вот, наконец, в той же «Азбуке» выходит «Общага-на-крови» – первый роман Иванова, написанный пятнадцать лет назад. Таким образом, его дебютное произведение опубликовано последним, а последний по написанию роман оказался дебютом.

Объяснять, почему так произошло, в общем-то, скучно. Это дела издательские. Грубо говоря, когда «пошло» (стало раскупаться) «Золото...», то сгодились «Географ...» и даже юношеская «Общага...» И все романы уже закупило ТВ. И вот-вот начнет снимать. Или не начнет. Как в Голливуде, короче.

Может быть, именно в силу этого критика отнеслась к «Общаге...» прохладно. Типа какой-то роман совсем еще тогда молодого Иванова об общежитских страстях. Пьянки, свальный грех и общажное братство. Ничего нового.

Это не так.

В чем-то «Общага-на-крови» лучше и интереснее даже расхваленного «Золота бунта».

Но сперва о плохом. «Общага-на-крови» – название яркое, хлесткое, запоминающееся, но этически провальное. Иванов не Сорокин, а тут слегка «сорокинщиной» попахивает, причем самого вульгарного толка (Сорокин-то не вульгарен, как к нему ни относись). Что в России «на крови», мы знаем, объяснять не надо. Но уж точно не общежития студенческие. Хотя игра слов понятна. Морды бьют, девочек... ну и тому подобное. В общем, с названием пермский молодой (тогда еще) парнишка-писатель малость переиграл.

Второй недостаток – затянутость. Это, впрочем, вообще свойственно Иванову. Все его вещи хорошо бы слегка «выжать» до сухого остатка. Написано-то все ровно, классно, но длинновато, повторов много, а, главное, суть вещи ясна уже с середины.

Но есть в этом романе достоинства, которые искупают все вышесказанное. Иванов предложил нам «архетип» общаги. Философию общаги. Эстетику общаги. Музыку общаги. Ее цвет, вкус и так далее. Я утверждаю это как специалист в данной области, потому что сам в пяти общагах живал, четырех саратовских и одной московской. И потому я хорошо вижу, где Иванов говорит правду, а где врет. Но и врет он здесь правильно, художественно.

Не знаю, как сейчас, но советские студенческие общежития, в особенности провинциальные, были совершенно особым миром! Жутким и восхитительным! Омерзительным и прекрасным! В общем – миром!

Существовал и тип студенческой «гетеры», прекрасно описанный Ивановым. Говорят, из них потом получаются прекрасные жены. Несколько таких случаев знаю и я.

Студенческие драки описаны отлично. Драки с ленцой, без всякого смысла, «обязаловки». Единственное, чего я у Иванова не нашел, так это межфакультетских мочиловок (описана явно университетская общага). Вот была потеха-то! Геологи против физиков, вообразите! Первыми в драке были, разумеется, геологи. Причем происходило это так. Стоят два физика и один геолог и что-то обсуждают. Горячо обсуждают. Может, что-то смежнопрофессиональное, типа геофизики. Вдруг по коридору слух: двое физиков на одного геолога наехали! Через час у районного отделения милиции работы до утра.

Замечательно показан у Иванова тип общежитского романтика по кличке Отличник. Мне он особенно близок. Не потому, что сам был таким, а потому, что тепло с ними дружил. И действительно, процент суицидов среди общажных романтиков довольно высок. Ни с того, ни с сего парень, у которого в зачетке стоят одни «отл.», кончает собой, причем самым нелепым образом. Жалко их было до невозможности. Но в каждой общаге они обязательно были, и без них общага – не общага.

Как и без чудесно описанного Ивановым Ивана-пьяницы. Не просто пьяницы, а пьяницы «без границ». Все понимают, что после N-го стакана водки с Ваней начнется форменная беда. Начнется безумие. Ни окон, ни дверей он признавать не будет, зато примется создавать такие экстремальные ситуации, которые для кого-то неизбежно должны закончиться летальным исходом. Но, заметьте, никогда! ни одного! ни даже близко! летального исхода после Ванькиных чудачеств не бывает. Это общажный закон, поэтому Ваньке и позволяют столько пить.

О делах комендантских и о том, что представлял (представляет?) собой тип председателя общажного студкомитета, умолчу, уж больно гнилая тема. Читайте Иванова, там все есть. Хотя необязательно эти типы похожи на Гапонова, изображенного автором. Не всегда они циничные гориллы. Иногда это циничные красавчики с холеными усами, масляными очами и дорогими дезодорантами и фиксатуарами. По-разному бывает.

В одном Иванов неправ. Весь мир – не общага, как явствует из философии его героев. Мир куда сложнее общаги. Хотя не могу сказать, что интереснее.