Алексей
Иванов

В апреле 2012 года в издательстве «Азбука» вышел роман пермского писателя Алексея Иванова «Комьюнити», составивший с предыдущей книгой автора «Псоглавцы» своеобразную дилогию. Своеобразную, потому что связь между произведениями не сюжетная, а скорее концептуальная и тематическая. Обе книги – о дэнжерологах (людях, которые исследуют потенциально опасные исторические реликвии и явления искусства), о нашей современности, обоим произведениям не чужды фантастика и мистика. Если «Псоглавцы» повествуют о москвичах в провинции, то «Комьюнити» – о провинциалах в Москве.

Эрудированный и вдумчивый, обладающий в равной высокой степени богатым воображением, художественным вкусом и писательским мастерством, Иванов начинал творческий путь в конце восьмидесятых в фантастике, где, по признанию Сергея Лукьяненко, был самым талантливым и самым недооценённым из молодых авторов. После разгрома на семинаре в Дубултах Алексей навсегда ушёл из фантастики и замолчал на пятнадцать лет. А в 2003 году опубликовали «Географ глобус пропил» и «Сердце Пармы» и выяснилось, что у нас появился сильный и самобытный прозаик. «Золотовалютные резервы русской литературы» – так охарактеризовал Иванова Лев Данилкин. По прошествии почти десяти лет стало ясно: Иванов, наряду с Прилепиным, Сенчиным, Иличевским и Зайончковским, – это одно из самых заметных явлений в отечественном мейнстриме. Может быть, даже самое заметное.

Пермского писателя впору называть хамелеоном русской прозы (по аналогии с Джулианом Барнсом в английской литературе). Почему хамелеон? Потому что сложно поверить в то, что историко-эпические полотна «Сердце Пармы» и «Золото бунта», социально-психологические романы «Географ глобус пропил», «Общага-на-Крови» и «Блуда и МУДО» и, скажем, фотокнигу очерков «Хребет России» написал один человек. А тут ещё мистико-приключенческие «Псоглавцы», выпущенные сначала под псевдонимом Алексей Маврин, и «Комьюнити».

Действие на страницах нового романа разворачивается в ноябре-декабре 2011 года. Неожиданно умирает гениальный айтишник Лев Гурвич, почти второй Гейтс или Джобс, один из владельцев компании «ДиКСи», и начинается борьба за его наследство. Борьба, как принято, нечестная, со множеством интриг и подстав, борьба, где выясняется, кто из героев чего стоит.

Гурвич фактически является создателем телекома третьего поколения. В пику традиционному Интернету, основанному на морфологическом поиске, он разработал сеть на поиске семантическом. «ДиКСи» не вываливает, подобно «Яндексу» или «Гуглу», ссылки на все доступные ресурсы, а отбирает информацию, которая гарантированно будет интересна юзеру. В результате пользователь не видит дальше собственного носа, мир окончательно превращается в частное впечатление.

В интервью сервису «Имхонет» Иванов сказал, что ставил задачу продемонстрировать, как всемирная паутина, призванная сближать людей, разобщает их. Безусловно, содержание романа гораздо шире этой, известной в общем-то, истины. Автор идёт дальше банальных суждений об утрате личности, о культе гаджетов и девайсов, о стандартизации мышления в Интернете. Иванов разрушает оппозицию «виртуальное-реальное», показав, как виртуальность изменяет само понятие о реальности. Чума, возникшая по ту сторону монитора, косит участников сетевого комьюнити. Косит в действительности.

Немало страниц отведено сетевому общению. Участники комьюнити обмениваются ссылками о чуме, рассуждают о ней каждый в меру своего интеллектуального и культурного развития, пропадают, а исчезновения их остаются незамеченными. В текст вплетен большой объём научно-популярной информации о чуме. Преимущественно ликбез, который увлекательно и легко читается, однако зачастую тормозит повествование. Впрочем, все статьи о чуме и их обсуждение создают у читателя эффект погружения в виртуальное пространство, работая тем самым на концепцию книги.

«Комьюнити» – это сатира на столицу и столичность. Люди хотят квартиру в Москве не для того, чтобы жить в квартире, а чтобы жить в Москве. Они готовы на всё ради престижа и интертейнмента. Самореализация подменяется самоутверждением, а схема «прикол-креатив» делается самоцелью. Пресловутая машина желаний работает безотказно, и лишь иногда москвичи в порыве откровения (откровения с самими собой в первую очередь) признаются, что потребляют лучшее, но не хотят, чтобы лучшее было таким.

Апофеозом чёрствости и равнодушия выступает сцена, когда главный герой Глеб Тяженко, собираясь заняться сексом, читает записи в комьюнити дэнжеролога Генриха Дорна, единственного по-настоящему положительного персонажа. Дорн, спасаясь от погони, отправляет сообщение за сообщением с криками о помощи, но Тяженко выключает Интернет и отдаётся в объятия девушке. Смерть в прямом эфире кажется слишком нелепой, нереальной, чтобы тронуть кого-нибудь.

Глеб Тяженко – медиаменеджер из «ДиКСи», филолог по образованию и глухой провинциал по происхождению. Он скептик, а не циник, как многие другие герои. У него есть определённые ценности, но бороться за них он не в состоянии. Несмотря на то, что Иванов вставляет в уста главного героя и собственные размышления, Тяженко никак нельзя назвать проводником авторской идеи. Недаром, отвечая на читательский вопрос на своём сайте, пермский писатель говорит: «Для меня Глеб, в общем, пустое место».

Поражение его в финале закономерно. Вообще, концовка романа настолько ужасна, что предугадать её невозможно. И вместе с тем она настолько логична, что иной и быть не могло.

Доказательством, что сатира угодила в цель, явились отзывы московских критиков, хором объявивших, будто книга получилась лживой и неубедительной. Особенно их возмутило описание осенних митингов, изящно охарактеризованных Ивановым как «праздник непослушания» и «богема на баррикадах». Не зная, к чему прицепиться, критики ругают язык текста, называя его грубым и бедным. Претензии вызывают удивление, поскольку со стилем у Иванова всегда был полный порядок. Вот и в «Комьюнити» автор не скупится на сочные метафоры и колоритные диалоги, замечательно воспроизводя речь сисадминов, бизнесменов и других москвичей, панически боящихся показаться простыми горожанами.

По прочтении остаются два вопроса. Первый: устоит ли провинция перед столичной чумой? Второй: сумеют ли достойно экранизировать «Комьюнити»? Роман очень кинематографичен в хорошем смысле слова, а России так недостаёт качественного хоррора с острым сюжетом и глубокой содержательной составляющей.

Боюсь, на оба вопроса ответ пока отрицательный. А вы как считаете?